Я собралась было спросить, но медсестра даже не оборачивалась ко мне. А можно ли говорить с каменной стеной? Мне вдруг страшно захотелось уехать. Я почти физически ощутила ледяные мурашки, бегающие по моей коже. Но было поздно — я уже подписала контракт. Разорви я этот контракт, с меня потребовали бы большую неустойку, и я была бы обязана ее оплатить. Моя же финансовая ситуация была такова, что я считала каждую копейку. А ведь недавно я так радовалась, что получила эту работу!

Мы повернули на лестницу и поднялись на второй этаж.

Коридор второго этажа выглядел мрачно. Сверху донизу он был выкрашен темно-серой краской. По обеим сторонам расположились одинаковые темно-синие двери с номерами. В коридоре было тихо, как в морге. Не слышалось ни единого звука.

Я поняла, что это жилые комнаты сотрудников. Но тогда почему такая тишина? Неужели никто не разговаривает, не смотрит телевизор, не слушает музыку? В какое странное место я попала!

Шли мы недолго. Остановились возле третьей двери справа с номером 14. Медсестра открыла ее ключом.

— Входите. Это ваша комната.

Монашеская келья показалась бы более роскошной, чем эта комната. Это было узкое, вытянутое в длину помещение с единственным окном. Слева от двери стояла простая железная кровать, как в больнице. Возле окна — старый письменный стол, напротив кровати — узкий шкаф. Больше ничего не было.

— Туалет, умывальники и душевые в конце коридора. Они общие, — пояснила медсестра.

Я машинально протянула руку.

— Можно ключ?

— Ключ вам не положено, — отрезала она. — Ключи от комнат сотрудников находятся у руководства.

— Но тут будут находиться мои личные вещи… Деньги, в конце концов, — растерялась я.

— У нас не воруют. Здесь закрытая территория и очень строгие порядки. Никто, кроме вас, в вашу комнату не войдет.

Было ясно, что ключ я не получу. Я не знала, что и думать. Это поставило меня в тупик. Я почувствовала, как в сердце заползают липкие змеи страха. Медсестра тем временем достала какую-то бумагу и протянула мне.

— Подпишите. Это стандартная форма для всех сотрудников.

— Что это такое? — Я взяла бумагу.

— Расписка о неразглашении. О том, что вы обязуетесь хранить в тайне все, что увидите за этими стенами, и готовы понести уголовную ответственность, если расскажете кому-нибудь об этом.

— Как у вас все серьезно! — Я все еще пыталась перевести весь этот ужас в шутку.

— А также ваше обязательство на все время работы здесь не пользоваться интернетом и мобильным телефоном, не посещать свои страницы в соцсетях, ни с кем там не переписываться и не выкладывать никакие фото.

— Но простите… — я едва не онемела. — Как я буду общаться со своими родными? Как я им скажу, что у меня все в порядке?

— Два раза в неделю вам будет разрешено позвонить из административного корпуса по городскому телефону. Разговаривать, разумеется, вы будете в присутствии сотрудника нашей администрации.

— Это тюрьма какая-то! — не могла не возмутиться я. — Да и там режим легче!

— Сожалею, но таковы правила. У нас строгие порядки. Они общие для всех — и для вас, и для меня. Вспомните о вашей зарплате. Такие деньги не платят просто так.

Это было правдой. Такие деньги не получали даже в Европе. Моя зарплата могла вытащить мою семью из долговой финансовой пропасти, спасти квартиру от хищного банка, которому нужно было отдавать долг…

Я вспомнила об этом и скрепя сердце подписала бумагу.

— Когда я смогу увидеть моих пациентов? Завтра? — спросила я, возвращая бумагу медсестре.

— Не пациентов. У вас будет всего одна пациентка.

— Но, простите…

— Остальным нашим пациентам массаж не положен. Но у нас есть вип-палаты, в которых вип-пациенты могут получить эксклюзивные услуги, согласованные с администрацией. Наша пациентка попросила заказать ей массаж.

— Наверное, у нее богатые родственники, — предположила я.

— Нет. Она одинока, но ее содержание оплачивает один фонд — в качестве благотворительного взноса. И, как вы понимаете, ваше пребывание зависит от того, как долго она пожелает продолжать сеансы массажа. Пока ваши услуги оплачены на два месяца вперед.

Мое настроение упало ниже плинтуса. Всего два месяца! Я рассчитывала хотя бы на полгода! Но два месяца тоже неплохо. А потому я постаралась спокойно переварить эту информацию.

— Как зовут мою пациентку? — спросила я, чтобы что-то сказать.

— Ее зовут Лидия. Просто Лидия. Фамилия вам не к чему. И помните: наш рабочий день начинается в шесть утра, а, значит, вы не имеете права позже этого времени находиться в постели.

С этими словами она ушла. Я в отчаянии села на кровать. Пружины просели подо мной с тошнотворным скрипом. Тусклая лампочка под потолком почти не освещала комнату. Мне сделалось страшно тоскливо. Господи, что же я наделала?

Я решила выйти в сад и немного глотнуть свежего воздуха. Быстро выбежала из комнаты и через несколько минут уже шла по саду. Ноги сами понесли меня к баракам, где, по всей видимости, находились пациенты.

Недолго думая, я вошла в один из них и оказалась в мрачном коридоре. В ноздри ударила страшная вонь. Это были жуткие запахи рвотных масс, человеческих испражнений, немытого тела — словом, вся та ужасающая вонь, которая существует только в местах большого скопления пожилых людей.

Я уже собралась пойти вдоль коридора, как вдруг… Нет, это был не крик! Это был вой, полный такого ужаса и боли, что у меня подкосились ноги. Страшный вой, а затем (о боги, защитите меня!) звуки ударов. Наконец вой стих. Я застыла на месте, не зная, что делать дальше.

Неожидано отворилась ближайшая дверь, и оттуда вышли два здоровенных амбала. Это были молодые парни лет двадцати пяти от роду, высоченные, в зеленых прорезиненных комбинезонах. Руки одного из них были окровавлены, у другого я заметила толстую деревянную палку. Разумеется, они тут же наткнулись на меня и застыли от удивления.

Первым очнулся тот, который с палкой. Похлопывая дубинкой по руке, он двинулся ко мне с угрожающим видом:

— Кто ты такая? Как ты сюда попала?

— Я… новая массажистка… — я попятилась к двери, мой голос дрожал, — сегодня приехала…

— Щас мы тебе устроим массаж! — к нему присоединился второй.

В этот момент входная дверь отворилась, и на пороге возникла каменная медсестра.

— Он согласился? — властно спросила она у амбалов.

При виде меня глаза ее округлились. Она ухватилась за мой локоть и быстро вывела из барака. Всю дорогу медсестра вычитывала меня, напоминая о том, что по территории пансионата запрещено расхаживать в ночное время, запрещено посещать корпуса пациентов, и что если я еще раз посмею нарушить этот запрет, меня вышвырнут отсюда без оплаты.